Глава 29
Судьба Мастера и Маргариты определена
На закате солнца высоко над городом на каменной террасе одного из
самых красивых зданий в Москве, здания, построенного около полутораста
лет назад, находились двое: Воланд и Азазелло. Они не были видны
снизу, с улицы, так как их закрывала от ненужных взоров балюстрада с
гипсовыми вазами и гипсовыми цветами. Но им город был виден почти до
самых краев.
Воланд сидел на складном табурете, одетый в черную свою сутану.
Его длинная широкая шпага была воткнута между двумя рассекшимися
плитами террасы вертикально, так что получились солнечные часы. Тень
шпаги медленно и неуклонно удлинялась, подползая к черным туфлям на
ногах сатаны. Положив острый подбородок на кулак, скорчившись на
табурете и поджав одну ногу под себя, Воланд не отрываясь смотрел на
необъятное сборище дворцов, гигантских домов и маленьких, обреченных на
слом лачуг. Азазелло, расставшись со своим современным нарядом, то
есть пиджаком, котелком, лакированными туфлями, одетый, как и Воланд, в
черное, неподвижно стоял невдалеке от своего повелителя, так же как и
он не спуская глаз с города.
Воланд заговорил:
- Какой интересный город, не правда ли?
Азазелло шевельнулся и ответил почтительно:
- Мессир, мне больше нравится Рим!
- Да, это дело вкуса, - ответил Воланд.
Через некоторое время опять раздался его голос:
- А отчего этот дым там, на бульваре?
- Это горит Грибоедов, - ответил Азазелло.
- Надо полагать, что это неразлучная парочка, Коровьев и Бегемот,
побывала там?
- В этом нет никакого сомнения, мессир.
Опять наступило молчание, и оба находящихся на террасе глядели,
как в окнах, повернутых на запад, в верхних этажах громад зажигалось
изломанное ослепительное солнце. Глаз Воланда горел так же, как одно
из таких окон, хотя Воланд был спиною к закату.
Но тут что-то заставило Воланда отвернуться от города и обратить
свое внимание на круглую башню, которая была у него за спиною на крыше.
Из стены ее вышел оборванный, выпачканный в глине мрачный человек в
хитоне, в самодельных сандалиях, чернобородый.
- Ба! - Воскликнул Воланд, с насмешкой глядя на вошедшего, -
менее всего можно было ожидать тебя здесь! Ты с чем пожаловал,
незваный, но предвиденный гость?
- Я к тебе, дух зла и повелитель теней, - ответил вошедший,
исподлобья недружелюбно глядя на Воланда.
- Если ты ко мне, то почему же ты не поздоровался со мной, бывший
сборщик податей? - Заговорил Воланд сурово.
- Потому что я не хочу, чтобы ты здравствовал, - ответил дерзко
вошедший.
- Но тебе придется примириться с этим, - возразил Воланд, и
усмешка искривила его рот, - не успел ты появиться на крыше, как уже
сразу отвесил нелепость, и я тебе скажу, в чем она, - в твоих
интонациях. Ты произнес свои слова так, как будто ты не признаешь
теней, а также и зла. Не будешь ли ты так добр подумать над вопросом:
что бы делало твое добро, если бы не существовало зла, и как бы
выглядела земля, если бы с нее исчезли тени? Ведь тени получаются от
предметов и людей. Вот тень от моей шпаги. Но бывают тени от деревьев и
от живых существ. Не хочешь ли ты ободрать весь земной шар, снеся с
него прочь все деревья и все живое из-за твоей фантазии наслаждаться
голым светом? Ты глуп.
- Я не буду с тобой спорить, старый софист, - ответил левий
Матвей.
- Ты и не можешь со мной спорить, по той причине, о которой я уже
упомянул, - ты глуп, - ответил Воланд и спросил: - ну, говори кратко,
не утомляя меня, зачем появился?
- Он прислал меня.
- Что же он велел передать тебе, раб?
- Я не раб, - все более озлобляясь, ответил Левий Матвей, - я его
ученик.
- Мы говорим с тобой на разных языках, как всегда, - отозвался
Воланд, - но вещи, о которых мы говорим, от этого не меняются. Итак...
- Он прочитал сочинение Мастера, - заговорил Левий Матвей, - и
просит тебя, чтобы ты взял с собою Мастера и наградил его покоем.
Неужели это трудно тебе сделать, дух зла?
- Мне ничего не трудно сделать, - ответил Воланд, - и тебе это
хорошо известно. - Он помолчал и добавил: - а что же вы не берете его
к себе, в свет?
- Он не заслужил света, он заслужил покой, - печальным голосом
проговорил Левий.
- Передай, что будет сделано, - ответил Воланд и прибавил, причем
глаз его вспыхнул: - и покинь меня немедленно.
- Он просит, чтобы ту, которая любила и страдала из-за него, вы
взяли бы тоже, - в первый раз моляще обратился левий к Воланду.
- Без тебя бы мы никак не догадались об этом. Уходи.
Левий Матвей после этого исчез, а Воланд подозвал к себе Азазелло
и приказал ему:
- Лети к ним и все устрой.
Азазелло покинул террасу, и Воланд остался один. Но одиночество
его не было продолжительным. Послышался на плитах террасы стук шагов и
оживленные голоса, и перед Воландом предстали Коровьев и Бегемот. Но
теперь примуса при толстяке не было, а нагружен он был другими
предметами. Так, под мышкой у него находился небольшой ландшафтик в
золотой раме, через руку был перекинут поварской, наполовину обгоревший
халат, а в другой руке он держал цельную семгу в шкуре и с хвостом. От
Коровьева и Бегемота несло гарью, рожа Бегемота была в саже, а кепка
наполовину обгорела.
- Салют, мессир, - прокричала неугомонная парочка, и Бегемот
замахал семгой.
- Очень хороши, - сказал Воланд.
- Мессир, вообразите, - закричал возбужденно и радостно Бегемот, -
меня за мародера приняли!
- Судя по принесенным тобою предметам, - ответил Воланд,
поглядывая на ландшафтик, - ты и есть мародер.
- Верите ли, мессир... - Задушевным голосом начал Бегемот.
- Нет, не верю, - коротко ответил Воланд.
- Мессир, клянусь, я делал героические попытки спасти все, что
было можно, и вот все, что удалось отстоять.
- Ты лучше скажи, отчего Грибоедов загорелся? - Спросил Воланд.
Оба, и Коровьев и Бегемот, развели руками, подняли глаза к небу, а
Бегемот вскричал:
- Не постигаю! Сидели мирно, совершенно тихо, закусывали...
- И вдруг - трах, трах! - Подхватил Коровьев, - выстрелы!
Обезумев от страха, мы с Бегемотом кинулись бежать на бульвар,
преследователи за нами, мы кинулись к тимирязеву!
- Но чувство долга, - вступил Бегемот, - побороло наш постыдный
страх, и мы вернулись!
- Ах, вы вернулись? - Сказал Воланд, - ну, конечно, тогда здание
сгорело дотла.
- Дотла! - Горестно подтвердил Коровьев, - то есть буквально,
мессир, дотла, как вы изволили метко выразиться. Одни головешки!
- Я устремился, - рассказывал Бегемот, - в зал заседаний, - это
который с колоннами, мессир, - рассчитывая вытащить что-нибудь ценное.
Ах, мессир, моя жена, если б только она у меня была, двадцать раз
рисковала остаться вдовой! Но, к счастью, мессир, я не женат, и скажу
вам прямо - счастлив, что не женат. Ах, мессир, можно ли променять
холостую свободу на тягостное ярмо!
- Опять началась какая-то чушь, - заметил Воланд.
- Слушаю и продолжаю, - ответил кот, - да-с, вот ландшафтик.
Более ничего невозможно было унести из зала, пламя ударило мне в лицо.
Я побежал в кладовку, спас семгу. Я побежал в кухню, спас халат. Я
считаю, мессир, что я сделал все, что мог, и не понимаю, чем
объясняется скептическое выражение на вашем лице.
- А что делал Коровьев в то время, когда ты мародерствовал? -
Спросил Воланд.
- Я помогал пожарным, мессир, - ответил Коровьев, указывая на
разорванные брюки.
- Ах, если так, то, конечно, придется строить новое здание.
- Оно будет построено, мессир, - отозвался Коровьев, - смею
уверить вас в этом.
- Ну, что ж, остается пожелать, чтобы оно было лучше прежнего, -
заметил Воланд.
- Так и будет, мессир, - сказал Коровьев.
- Уж вы мне верьте, - добавил кот, - я форменный пророк.
- Во всяком случае, мы явились, мессир, - докладывал Коровьев, - и
ждем ваших распоряжений.
Воланд поднялся с своего табурета, подошел к балюстраде и долго,
молча, один, повернувшись спиной к своей свите, глядел вдаль. Потом он
отошел от края, опять опустился на свой табурет и сказал:
- Распоряжений никаких не будет - вы исполнили все, что могли, и
более в ваших услугах я пока не нуждаюсь. Можете отдыхать. Сейчас
придет гроза, последняя гроза, она довершит все, что нужно довершить, и
мы тронемся в путь.
- Очень хорошо, мессир, - ответили оба гаера и скрылись где-то за
круглой центральной башней, расположенной в середине террасы.
Гроза, о которой говорил Воланд, уже скоплялась на горизонте.
Черная туча поднялась на западе и до половины отрезала солнце. Потом
она накрыла его целиком. На террасе посвежело. Еще через некоторое
время стало темно.
Эта тьма, пришедшая с запада, накрыла громадный город. Исчезли
мосты, дворцы. Все пропало, как будто этого никогда не было на свете.
Через все небо пробежала одна огненная нитка. Потом город потряс удар.
Он повторился, и началась гроза. Воланд перестал быть видим во мгле.